ЗАРИСОВКИ
ЖИЗНИ СТАНИЦЫ ДУРНОВСКОЙ НА РУБЕЖЕ ХIХ И ХХ ВЕКОВ
Горбунов Н. П. (По воспоминаниям Лисунова Валентина Ивановича)
Станица Дурновская (ныне село Рассвет) была образована в 1785 году по решению Правительственного Сената и располагалась на правом берегу Волги в 24 верстах от караульной избы городового поста г. Астрахани. К этому же времени относится появление станицы Городофорпостинской (с 1893 года – Атаманской). Станицы были созданы для охраны близлежащей местности - Московского тракта и р. Волги от нападений разбойного люда.
Дурновская станица находилась напротив речки Прорвы, пересекающей остров Долгий (современное название). Окрестности станицы имели в то время иные очертания. На месте Малого Долгого острова находилась большая песчаная коса. Остров Большой Долгий практически сливался с островом Джергак. Их разделяла небольшая протока, которую летом можно было перейти в брод. Позже протоку размыло и в настоящее время по ней проходит основное русло Волги.
Во времена образования станицы левый рукав Волги, называемый Кривой Волгой, огибал с востока остров Джергак. Прямая Волга, на которой поселились первые жители станицы, была полноводной и судоходной. Около станицы находилось большое Караваинское займище (луг), доходившее до автострады Астрахань-Москва. Однако из-за нарушения скотом тонкого поверхностного слоя почвы началось интенсивное наступление песков на станицу и прилегающую к ней местность. Одновременно Волга стала подмывать уже возведенные дома. Наступление песков и прибавление воды в Волге заставило спустя 85 лет перенести станицу на три версты ниже по течению, где сейчас находится село Рассвет.
Первыми жителями станицы стали 52 казака (с семьями), включая трех офицеров во главе с прапорщиком Андреем Шестоперовым. На новое место жительства казаки были направлены из Казачебугровской станицы и находившихся здесь ранее Дурновского форпоста и Дурновской почты. В 1870 году станица переселилась на упомянутое ранее место, но и здесь она продолжала страдать от капризов матушки-Волги. За последующие годы место, где находилось около 20 подворий, уже оказалось под водой.
Жизнь текла своим чередом. Казаки
несли свою нелегкую казачью службу на постах и кордонах, участвовали в войнах и
получали заслуженные награды и отличия. Вели хозяйство, занимаясь, в основном,
рыболовством, держали скотину. Станица постепенно разрасталась. Первое
упоминание о ней в справочной литературе относится к 1804 году. В
Географическом словаре Московского Университета говорится: «Станица
Дурновская в Астраханской губернии и уезде, на правом берегу Волги, между
Солянкой и Лебяжинской станицей состоит из 50 служивых казаков, живущих домами
с семействами своими[1]
Не имея своего храма, дурновские
станичники были приписаны вначале к Казачебугровской церкви, а позже с 1797
года к Лебяжинской. В 1832 году в Дурновской станице заканчивается
строительство храма «Вознесение Господня». В это время в станице насчитывается
35 домов и 149 жителей.
Размеренная жизнь казачьей станицы оживлялась появлением торговцев
и мастеровых людей, приходивших, как правило, из города. В летний период
в станице появлялся китаец в синем одеянии с большой черной косой. Он
приносил на спине большой, тяжелый узел с шелковыми разноцветными тканями.
Подходя к домам, китаец кричал: «Тавала нада, чесуча нада?[2]
Большое оживление вызывало появление
около пароходной пристани суденышка с глиняной и деревянной посудой и
игрушками. Под палубой в просторном трюме, куда был опущен специальный трап, на
полках лежали корчаги, горшки, чугунки, деревянные калашные
(красные) чашки, свистульки, губные гармошки. К тому же месту у
пристани приставала другая большая лодка-трюм, загруженная солью. Это был
крайне необходимый для казаков продукт, ибо посол и продажа рыбы были, как
правило, основным источником дохода для жителей станицы. Ходовым товаром был
также привозимый зимою татарами камыш, который использовался
населением как топливо. Дети всегда радовались появлению
в станице татарина–алвичника[3]
Зимою по Волге шло много обозов в г.
Царицын с различными товарами. Многие из них делали остановку на отдых в
станице. В летнее время в станицу приезжал агент фирмы «Зингер», который
собирал деньги за проданные в рассрочку швейные машинки, при необходимости,
проводил гарантийный ремонт, но, как правило, эти машинки были очень надежные и
их еще и сегодня можно встретить в некоторых семьях. Предлагали свои услуги казакам и
городские ремесленники. Поздней осенью на улицах станицы появлялась
маленькая артель шерстобитов со своими принадлежностями и инструментом.
Шерстобиты останавливались у каждого дома и громко кричали: «Кому
валенки валять?» Срядившись с хозяевами, они начинали бить (расчесывать)
заготовленную ими шерсть овец, после чего в бане валяли валенки,
насаживали их на колодки, сушили. Труд валяльщиков требовал больших физических
усилий, и процесс изготовления валенок был довольно длительным. До окончания
работы шерстобиты жили у хозяина и кормились за его счет. С предложением заточить ножи и ножницы
в станице появлялся точильщик. Из-за экономии денег топоры казаки точили
сами на круглых ручных точилах, имевшихся у многих хозяев. Желанным гостем в станице был
стекольщик, ходивший по селу с большой деревянной рамой и прозрачными листами
стекла. Он громко кричал: «Кому стекла вставлять?» Стекольщик не только нарезал
стекла, но и сам вставлял их, крепил и промазывал замазкой. Находилась в станице работа и
лудильщику. Обычно это был горец с Кавказа, бодро шагающий в бешмете с
патронными карманами - газырями на обеих сторонах груди. Одни считали его
черкесом, другие - лезгином, третьи - осетином. Он шел по селу и радостно
возглашал: «Самовари людить, самовари людить». Плотники и чеботари (сапожники) были
постоянными жителями станицы и отличались большим мастерством. Но на
строительства домов часто приглашали плотников из села Карантинное. Поскольку главным занятием
станичников было рыболовство, то казаки для заготовки сена предпочитали
нанимать казахов, приходящих из Красноярского уезда. Сено скашивали,
просушивали и вязали в снопы средним весом около
Особенно ценился среди казаков приезжавший ежегодно в станицу
высококвалифицированный маляр, который получил прозвище «Молитвовка» из-за
частого употребления этого слова в своей речи. Это был развитый по тому времени
человек, голову которого уже тронула седина. Он торжественно вышагивал по улице
станицы в пиджаке нараспашку, под которым виднелась полосатая флотская
тельняшка. Перед началом работ он рядился с хозяином об условиях и цене.
Происходило это так: «Дашь мне задаток рубля два, три и я их с молитвовкой
пропью и тогда уж с молитвовкой мы и покрасим, тогда и остальные деньги отдашь.
Давай прикинем: каких красок купить. Пиши: для полов и потолков на
шпаклевку полтора пуда мелу, клею
Молитвовка проявлял интерес к политике, к общественной жизни. Однажды под вечер
собрались пожилые казаки около старого казака, одного из самых богатых
людей станицы - Лисунова Александра Васильевича. По обыкновению он читал им
газету. Неожиданно появился Молитвовка, который замедлил шаг и вальсируя,
театрально пропел: «Мой любимый старый дед». И спросил: «Все про Думу читаете?»
После этого нравоучительно сказал: «Куда нам думать без молитвовки! Захотел ты
сесть в лодку, поехать - помолись, а то пути не будет. Вся Россия живет с
молитвовкой. Какая ей революция без молитвовки?» Шагая дальше, он зашел во двор
станичного учителя Лисунова Валентина Ивановича, зная, что с ним живет его мать
Александра Федоровна. Подойдя к растущей во дворе груше, он встал на колени и
воскликнул: «Помолимся Царице Небесной Александре!», и стал вслух читать
акафист, критикующий императрицу Александру Федоровну, напечатанный в
астраханском журнале «Чилим» издания 1906 года. Летом по средине станичной улицы можно
было увидеть медленно идущих плохо одетых слепых мужчину и женщину, ведомых
поводырем - худенькой девочкой лет двенадцати. Они тягуче, жалобно, негромко
пели молитвенные стихи о Богородице. Эта группа и у взрослых, и у детей
вызывала сочувствие и сострадание. Многие подходили и опускали в их деревянную
чашечку подаяние. Время от времени в станице появлялись
нищие, которые, войдя во двор, смиренным голосом просили: «Подайте Христа
ради». Изредка это были женщины, а чаще мужчины старше 40 лет. Станичники их
опасались как возможных воров. Уезжая из станицы всей семьей на
весенний лов рыбы, казаки заколачивали досками ставни окон, а некоторые из
зажиточных хозяев передавали на хранение свои сундуки в церковный подвал. В это
время по станице ходили два сторожа и стучали деревянными колотушками.
На близлежащей гриве недалеко от
церкви или на берегу Волги часто ставили свои изодранные шатры бродячие цыгане.
Им разрешалось жить в станице не более трех суток. Цыгане попрошайничали,
гадали, требуя за это деньги. Про цыганок казаки говорили: «Дай им калача,
сразу попросят дать полено, дашь полено - сразу попросят штаны». Цыгане-мужчины
занимались кузнечным ремеслом, изготавливали и продавали буравчики[4]
Летом в станицу из Астрахани приезжал
изможденный, болезненного вида пожилой мужчина, у которого на высоком
треножнике под цветным покрывалом с золотистыми кистями лежал ящик с
музыкальным прибором, который назывался шарманкой. Шарманщик крутил ручку и из
шарманки лилась музыка, сопровождаемая жалобным пением: «Пой, ласточка, пой.
Дай сердцу покой». Слушатели одаривали артиста медяками. Событием станичной жизни были ежегодно
проводимые на займище скачки, которые по накалу страстей, делению на
группы болельщиков напоминали сегодняшние футбольные матчи. На скачки выходила
почти вся станица, включая и женщин. Победители получали хорошие призы,
неудачники же под язвительные насмешки зрителей старались поскорее покинуть
оказавшееся несчастливым на этот раз поле. Традиционными для станичников были
приемы на ночлег рекрутов-новобранцев, следующих пешим порядком к месту
службы. Атаман станицы заранее посылал дежурных казаков, которые по
составленному списку писали мелом на воротах домохозяев: сколько рекрутов
они должны принять на ночлег. Обычно принимали одного, двух или трех
новобранцев. В обязанности хозяев входило накормить рекрутов ужином и
завтраком.
Недалеко от станицы стоял «этапный дом», состоящий из одной комнаты и служивший
для предоставления ночлега арестантам. В комнате размещалось до 20 человек. К
приходу конвоируемых сторожиха дома мыла полы и нары, топила печку, кипятила
воду, готовила керосиновую лампу. Готовность этапного дома к приему арестантов
проверял лично атаман станицы. Отдельного помещения для конвоиров не было, и
они разделяли ночлег вместе с арестантами.
*** В 1876 году при станичном училище
открывается библиотека, почетным членом правления которой был
Астраханский губернатор, совмещавший должность Наказного Атамана Астраханского
Казачьего Войска. С 1903 года в станичной школе стали
проводиться народные чтения. О серьезности проведения последних говорит
такой факт, что список чтецов утверждался лично Наказным Атаманом. Читали
классическую и другую
литературу. Силами сельской интеллигенции
ставились платные спектакли. Работали над пьесами Островского, Чехова и др. В
торжественные дни практиковалось выступление хоров, включая детского. На
столетие со дня рождения А.С. Пушкина в станичном училище была устроена
иллюминация. Говоря о казачьей жизни, невозможно не
сказать о песнях, которые сопровождали казака в походе, на работе, на отдыхе,
во время праздников и торжеств. Песня играла исключительную роль в
воспитании лучших качеств казака, в поддержании его боевых традиций, верности
Родине, сопричастности делам и заветам своих предков. Песня объединяла казаков,
учила жизни, звала к совершению дел достойных казака. Придавая огромное значение песне в
воспитании казаков, военный Министр России предписал собрать все песни
казаков и издать сборник. Эта работа проведена под руководством есаула Догадина
и в 1907 году вышел двухтомный сборник, в который вошло 210 песен, 20 из
которых были записаны в станице Дурновской в исполнении братьев А.Н. и П.Н.
Сернышевых, И.В. Недопекина. Дочь Н.А. Чернышева Александра Павловна
(Чернышева) и сын И.В. Недопекина Федор Иванович и сегодня поют песни, которые
слышали от отцов…
