ПЕСНИ АСТРАХАНСКИХ КАЗАКОВ
Гузенко К. В. (Постановка проблемы и некоторые наблюдения над стилем)
Проводить сейчас исследование столь когда-то мощного пласта национальной культуры достаточно трудно: расшифровки фонозаписей астраханских казачьих песен, их количество, немногочисленны. Поэтому, насколько позволяет нынешнее состояние песенной традиции, можно лишь предварительно выстроить определенную систему казачьих песенных жанров нижнего Поволжья. Если историческая наука и этнография располагают определенными материалами, необходимыми для рассмотрения комплекса уральской казачьей культуры, то в музыкальной фольклористике постановка вопроса о певческой традиции уральских казаков как системе пока невозможна. И прежде всего из-за отсутствия достаточного круга достоверных современных записей казачьего музыкального фольклора. Следует подчеркнуть, что данная статья как небольшой опыт автора в изучении музыкального фольклора астраханских казаков не может претендовать на его всестороннее освещение. Поэтому многие теоретические вопросы местной казачьей песенной культуры, требующие специальных исследований (таковы проблемы ритмической и звуковысотной организации песен разных жанров, межэтнических связей и др.), пока сознательно вынесены за рамки публикации. И все же, даже на этом первичном этапе есть необходимость нащупать некоторые пути исследования песенного фольклора астраханских казаков.
В истории России с астраханским казачеством связано немало ярких и драматических ситуаций. Они были участниками почти всех внешних войн Российского государства, и в первую очередь Отечественной войны 1812 года. Формирование астраханского казачества восходит к XVI веку. Известно, что среди них было два больших отряда донских казаков (до 500 человек). Новое пополнение астраханского края казаками, преимущественно донскими и «воровскими», произошло в период восстания Разина и во время его похода в Персию (1667-1671гг.)… (История подробно представлена в серии публикаций краеведа Н. П. Горбунова). Главное для нас стали те многочисленные факты и свидетельства, в которых утверждается, что Нижнее Поволжье начали заселять казаки, русские выходцы с Дона, из центральных районов России и Поволжья. Помимо русских, составлявших большинство, в нее вошли также калмыки, татары, ногайцы, казахи.
Астраханскую казачью общину можно было назвать и «военной-рыбачьей». На это обратил внимание исследователь и знаток южнорусской традиции В. М. Щуров. Это связано с тем, что главную роль в бытовой деятельности астраханских казаков играло рыболовство. О его значении можно судить, в частности, по наличию рыболовецких терминов в казачьей лексике. Другими экономическими источниками жизни казаков-волжан были такие промыслы, как добыча соли и охота, а также различные ремесла. Занимались казаки и скотоводством (овцеводство и скотоводство), в меньшей мере – земледелием, главным образом огородничество и бахчеводство.
По конфессиональной ориентации значительная часть астраханских казаков – православные христиане, впрочем, были представлены и другие конфессии.
Важным представляется изучение архитектуры, строение домов и иных сооружений.
Истоки традиционной астраханской казачьей культуры могут в перспективе выявить и диалектологические исследования. Возможно, что говор астраханских казаков диалектологически относятся к группе так называемых переходных, среднерусских, отмечая при этом в нем южнорусский вокализм (артикуляция гласных звуков) донской традиции.
Однако специфика этнокультурного облика астраханского казачества может определяться и его этнической неоднородностью, и участием в его формировании соседних кочевых этносов. Сложное сочетание архаических русских форм с культурными формами, заимствованными у тюркоязычных народов, предстоит еще изучить (одежда, пища, говор, приемы ухода за скотом и т.д.). Музыкальное же творчество казаков-астраханцев менее других локальных казачьих традиций известно и любителям народной музыки, и фольклористам.
Наиболее ранним музыкально-фольклористическим собранием астраханских казачьих песен является сборник А. Догадина «Песни и былины астраханских казаков». Уже эта публикация определяет круг песенных жанров, бытующих у астраханских казаков, распределив их согласно бытовым функциям, содержанию поэтических текстов и некоторым стилевым закономерностям.
Традиционный фольклор имеет свои локальные, одновременно схожие и неповторимые черты. То, что мы чаще всего определяем словом стиль. По меткому выражению знатока казачьего фольклора А. С. Кабанова, «система произведений, отражающих специфику художественного мышления народных певцов, имеет жесткие закономерности своей внутренней организации…»[1]. Этот стиль исследователь понимает как система устного музыкального мышления, специфически развивающейся в конкретном географическом ареале, обладающая устойчивыми нормами музыкально-поэтического языка и определенными законами его использования исполнительстве. Эти определяющие феномены и факты по разному трактуются, но не отрицаются: для этномузыковедения именно понимание художественного стиля в фольклоре конкретной локальной песенной группы конкретного географического ареала является до сих пор главным.
Песенный фольклор астраханских казаков, в отличие, например, от донского и уральского, пока мало известен и, естественно, мало изучен. С историографией обстановка значительно лучше. Много сделали для исследования традиционной культуры астраханских казаков историки И. Бирюков, А. Догадин, В. Скворцов.[2] Среди современных можно назвать несколько авторов, а именно П. Казакова, Н. Горбунова и других.
Для этномузыковедов по-прежнему актуальны вопросы: каковы границы распространения песенного стиля, как возродить и сохранить астраханскую казачью традицию, в чем ее особенности, каким образом ее включить в современную культуру?
Казачество донское, волжское, запорожское, терское, яицкое образовалось на территории России в контактных зонах естественно-историческим путем. В отличие от них, исследователь А. И. Агафонов, со ссылкой на Ю.В. Бромлея, считает, что астраханское и некоторые другие казачьи войска создавались по инициативе правительства. Вот поэтому, можно предположить, здесь преобладали на этнические, а социальные процессы, функциональные принципы построения (охрана границ, несение строевой службы, ведение боевых действий и т.д.). Подробно история, условия жизни, быта, службы и походов Астраханского казачьего войска изложены в 3-хчастном издании А.И. Бирюкова (1911 год). Есть и другие публикации того времени, например книга под редакцией В. К. Шенка «Казачьи войска. Хроники гвардейских казачьих частей», в которой есть раздел «Краткая хроника астраханского казачьего войска»[3].
Знакомство с историей позволяет сделать предварительный вывод об открытости прямых связей астраханского казачества с другими подобными военными организациями на территории России. В первую очередь с Донским казачьим войском. Это дает возможность увидеть и определенное сходство, преемственность, например, с донским песенным стилем и предопределить пути дальнейшего сравнительного исследования.
Известно, что по казачьему Дону фольклористами, этномузыкологами собран достаточно обширный фактический материал (тексты, нотации, серьезные исследовательский работы). Это книги А. Листопадова[4], из современных – Дигун, Кабанова, Рудиченко. В связи с этим справедливым и по отношению к астраханскому казачьему фольклору представляется вывод Т.С. Рудиченко, касающийся своеобразия донской песенной традиции: «В противоположность принятой для русской и других родственных культур классификации жанров на приуроченные и неприуроченные (то есть обусловленные в исполнении временем и обстоятельствами или необусловленные таковыми), в казачьей культуре сложились две системы жанров, в принципе функционировавших отдельно, в каждой из которых были свои приуроченные и неприуроченные жанры. Между ними не было непроходимой грани – из «службы» песни перемещались в домашний быт, из мужского репертуара нередко попадали в женский…»[5]. Она же в ряде работ пришла к выводу, что происхождение обрядов, обычаев и песен казаков разнообразно, но, в первую очередь от русских с московской песенной традицией, а также из Украины, Польши, белорусского Полесья…По предположению Е. Гусева, русская мужская воинская традиция связана с песнями стрельцов. А. Кабанов отмечает необычайную стойкость и сохранность этого стиля в ансамблях (как в мужских, так и смешанных) в современном песенном творчестве Дона.
По мнению В. М. Щурова, «астраханские казаки, подобно линейным кубанцам, в основном продолжают исходную донскую казачью традицию», и, далее, «оригинальной особенностью бытования фольклора у астраханцев является присутствие в местном песенном репертуаре рыбацких трудовых артельных песен»[6]. С этим трудно не согласиться, так этот вывод находил подтверждение в полевой фольклорной практике. Только в известных рыбацких песнях встречались некоторые отличии. Один из примеров – исполнение трудовой артельной песни «Эх, да, мы поедем во иные города» К. К. Соловьевым из с. Рассвет. При явном сходстве с напевом, в текст привнесены изменения»…мы поедем в военные города». Есть и другой пример приспособления старого репертуара к новой, тогда еще советской, действительности: в тексте песни «Из-за леса копий мечей» произошла подмена традиционных слов «казаков-лихачей» на «коммунаров-лихачей». Это объяснялось идеологизацией и приспособлением к новым историческим условиям жизни казаков, их выживаемости. В связи с этим интересным представляется CD-диск, выпущенный небольшим тиражом при содействии ООО «Казачий культурный центр» (г. Астрахань). В предисловии, которое мы приводим полностью, есть описание жизни казака ст. Дурновской (с. Рассвет) Павла Ивановича Горбунова.
ПЕЛИ ПЕСНИ КАЗАКИ … В 1919 году девятнадцатилетним парнем с группой молодых казаков Павел Иванович Горбунов ушел в войска Деникина. Вскоре заболел тифом и был брошен отступающими белыми. Выходили его пожилые старообрядцы, вернулся в станицу, да тут его призвали служить уже в Красную Армию. Павлу Ивановичу светила серьезная воинская учеба, ведь в роте он дослужился до командира взвода, но категорически отказался — родная станица по ночам стала все чаще сниться. Вернулся домой, позже вступил в колхоз. Изнурительный рыбацкий труд не прошел даром, началась гангрена и в 35 - летнем возрасте лишился ноги. В городской больнице не повезло: операцию делали три раза, укорачивали ногу. Только через полгода Павел Иванович покинул больничную палату. С деревянным протезом стал работать бакенщиком на Волге и одновременно рыбаком в колхозе.
Не обошел стороной Горбунова и репрессивный 37-й год. По ложным, нелепым обвинениям его вместе с группой казаков-колхозников, в числе которых был бывший атаман станицы Матвей Петрович Исаев, арестовали и переправили в Сталинград. Отца судила пресловутая "тройка" и, к удивлению, выпустила из тюрьмы. Конечно же, мужик с деревянной ногой не годился для великих строек, а предъявленные обвинения были надуманными. Снова на Волге появился бакенщик Горбунов, его включили в состав Волжской флотилии, и во время Сталинградской битвы он не только указывал фарватер реки на сложном участке, но и вел противоминное наблюдение...
Каждый человек оставляет свой след на земле. Одних помнят больше, других меньше. Но Павел Иванович знаменит не только как истинный труженик матушки Волги. Отец оставил свой след на песенной ниве. В 1936 году он создал в селе казачий хор, который сохранил народную песню, донес до новых поколений ее красоту и высокую нравственность…Сохранились магнитофонные записи, мощный голос самого Павла Ивановича. Фольклорные экспедиции Астрахани, Москвы, Ленинграда записали в исполнении Павла Горбунова и хора более 80-ти произведений. Записи экспедиции 1976 года хранятся в Пушкинском доме Санкт-Петербурга.
Это написал потомственный казак Николай Павлович Горбунов, с именем которого связано много славных страниц современного собирательства и популяризации казачьей истории и фольклора.
В дополнение к диску, мною было сделано пояснение: «Копии записей, которые вы услышите на этом диске, по всей видимости, сделаны в самый расцвет ансамбля, как раз в 70-е годы, Иваном Ивановичем Иневатовым и Александром Сергеевичем Ярешко (хранятся в моем личном архиве). Несмотря на качество пленки-первоисточника, все же прослушиваются отдельные голоса-партии в двух-трех голосном изложении традиционной казачьей манеры пения. Спустя десятилетия, в начале 90-х (июль 1992 год), я и Николай Павлович Горбунов сделали ряд фольклорных записей у И.Горбунова, К.Соловьева и других, как оказалось, последних участников этого хора…».
Несколько казачьих песен есть в сборниках А. Ярешко, М. Этингера и П. Самаренко, Е. Шишкиной. Одной из первых теоретических попыток анализа народных песен стала курсовая А.В. Свиридовой, выполненная в начале 70-х в астраханской консерватории в классе М.А. Этингера. Несколько публикаций есть и у автора этой статьи. Так что, при всей скудности записанного материала, все же есть возможность наметить некоторые пути исследования и сделать промежуточные выводы.
Многоголосие песен было организованно двумя способами: с подголоском и без подголоска. К сожалению, со временем была практически полностью утрачена традиция исполнения с подголоском. Остались лишь воспоминания старых казаков об этой форме исполнения. В первом случае нижняя голосовая партия излагается несколькими певцами в унисон либо в терцию, а верхнюю ведет один исполнитель. В песнях без подголоска голосовые партии песенного многоголосия находятся в сложном, но часто аккордово-функциональном соотношении: значение главного мелодического голоса приобретает один из них. (Во многом, видимо, это зависело от мастерства исполнителей). Отмеченные закономерности очень близки к организации кантовой фактуры, складывающейся из терцово-утолщенной мелодии и функционально-гармонического баса.
Жанры обрядового фольклора, играющие основополагающую роль во многих локальных певческих традициях, в жанровой системе астраханских казаков практически не зафиксированы. Из обрядов, благодаря находке Н. Горбунова, у нас есть описание традиционной свадьбы. (Описание Лисуновым свадьбы станицы Дурновской). Традиционная свадьба в настоящее время у казаков не зафиксирована, поэтому, основываясь на воспоминаниях местных жителей старшего поколения, приходится ее реконструировать (Например, это однажды в начале 80-х было сделано в селе Копановка Енотаевского района).
Танцевальные казачьи жанры напоминают стилистические черты плясовых песен общерусского распространения. Здесь бытуют и многие общерусские плясовые.
Еще одной группе казачьих песен свойственны признаки, типичные для поздней русской песенной лирики.
Важной представляется и тема обсуждения национальной принадлежности и вероисповедании казаков. Здесь, возможно, тоже могут быть неожиданные открытия (попутно отмечу, что в неопубликованных архивах Н. Горбунова, было несколько подготовленных им статей по этой теме). Думается, что правы астраханские исследователи В. Викторин и М. Хрущева, которые считают астраханских казаков «этносоциальной группой, субэтносом».
Говоря об астраханской казачьей этнокультурной системе как элементе традиционной русской культуры, можно говорить о ее близости к среднерусским традициям в сочетании с южнорусскими чертами.
При кажущемся разнообразии стиховых и слогоритмических структур, все же для большинства известных (опубликованных) песен характерны мерность ритмической пульсации, ясное структурное членение мелостроф, четкое произнесение слов. Природа этой мерности, скорее всего, заключена в разных видах моторики, определяемых стилем строевых песен. Один из возможных истоков моторики – это песни «с движением» (хороводные и плясовые песни). Они были хорошо знакомы и популярны у казаков, часто исполнялись в домашней обстановке (вероятно, не случаен тот факт, что ритмоформулы хороводно-плясовых часто встречаются и в строевых песнях).
Другим подобным истоком, возможно, являются канты – ансамблевые песни, широко бытовавшие в России XVII-XVIII вв. и существенно повлиявшие на стиль ряда жанров фольклора, в том числе казачьего. Есть любопытное замечание о ритмических закономерностях кантов, созвучных эстетике воинских песен, сделанных Б.В.Асафьевым. Он пишет: «В ритмоинтонации канта всегда присутствует движение… При усилении напряженности движение легко становится маршем»[7]. В другой его работе читаем: «Сущность канта в его русском преломлении – сочетание возможности «распевать» напев с четкостью тактовых граней и мерностью метра, то есть со свойствами музыки, которые и стимулируют, и организуют движение, поступь, ходьбу»[8]. Может и это стало побудительным мотивом оформления (обработки Кленовским) первого сборника астраханского казачьего фольклора А. Догадина. В 1992 году в с. Рассвет проводились записи и от прямых потомков(!) тех казаков, кого записывал на фонограф А. Догадин. Даже с учетом определенного несовершенства этого сборника, его материал представляется уникальнейшим и практически не изученным. Даже простой перечень 212 наименований песен 2-хтомного издания А. Догадина займет несколько страниц текста. К тому же там есть описания станиц, в которых были сделаны записи, фамилии участников и их краткая характеристика, описание исторических событий в содержании песен. Поэтому и возможна первичная систематизация имеющегося материала, определение методики исследования, предварительные выводы о внешних составляющих стиля фольклора астраханских казаков. Здесь могут «помочь» и существующие ныне творческие объединения.
Среди любительских коллективов Астраханской области, ориентированных на фольклор, казачьи ансамбли малочисленны. Да и внутри существуют как бы несколько разных, но взаимосвязанных традиций: ансамбли условно можно разделить на «мастеровые» и «рядовые», «бытовые» и «концертные». Современная тенденция очевидна, особенно явно проявляется в репертуаре, который все больше опирается на поздний пласт городского фольклора, а значит с большей сглаженностью локальных и диалектных особенностей. Среди «мастеровых» можно назвать коллективы из с. Рассвет (к сожалению, практически сейчас не существующем), с. Копановка, с. Енотаевка, с Черный яр. Много казачьих песен было в репертуаре ансамбля «Старинушка» из с. Евпраксино Приволжского района. Интересные ансамбли существовали в с. Сероглазовка, Замьяны, Красный яр. Долгие годы на казачьем репертуаре существовал молодежный ансамбль «Бударочка» ОМЦНК. Он и, позже, творческий коллектив В. Никитина, даже входили в состав казачьей организации в период возрождения астраханского казачества в 90-е годы. Яркие программы, связанные с казачьим фольклором, есть сейчас в фольклорном центре «Астраханская песня» (Е. Шишкина), молодежных ансамблей «Веретено», «Раздивье».
Предпринятые здесь высказывания – это лишь эскиз к предстоящему исследованию певческой культуры астраханского казачества. Как представляется, лишь обозначенная в настоящей статье проблематика – локального и общенационального, исторического и современного, русского и иноэтнического, индивидуального и структурного, ансамблевого и сольного – должна стать одним из основных направлений в ее дальнейшем изучении.
[1] Кабанов
А.С. «Структура песенного репертуара в традиционных фольклорных коллективах
донских казаков. В кн. Репертуар художественной самодеятельности: современность
традиций. Сб. науч. трудов №
[2] Бирюков И.А. История Астраханского казачьего войска. Саратов, 1911, чч. 1-3; Догадин А. Былины и песни астраханских казаков. Астрахань, 1911, 1913, вып. 1,2; Скворцов В. Историко-статистический очерк Астраханского Казачьего Войска. Саратов, 1890.
[3] Казачьи войска. Краткая хроника казачьих войск и регулярных частей. Под. ред. В. К. Шенк (репринтное издание АО «Дорвань», 1992).
[4] Листопадов А. М. Песни донских казаков. В 5-ти томах (…).М., 1949-1954.
[5] Рудиченко Т.С. Певческая традиция донских казаков: К проблеме самобытности: Автореф. дис. канд. Искусств. Ростов н/Д., 1995.
[6] Щуров В. М.
О регулярных традициях в русском народном музыкальном творчестве. В кн.
Музыкальная фольклористика. Вып.
[7] Асафьев Б. Музыкальная форма как процесс. Книга 2: Интонация. Л., 1971. С.286.
[8] Асафьев Б. Избранные труды. М., 1955. Т.4. С.73.
