К. Малиновский
Заруцкий и Марина Мнишек в
Астрахани
(Освобождение от них города).
300
слишком лет назад, в начале 17 столетия наше отечество переживало тяжелые смуты
и потрясения самозванщины. То было время мрачного лихолетья, великой розни, шатания
на Руси, когда она вся замутилась, всколебалась из края в край, когда,
казалось, наступило время полного разложения ее и даже гибели, как единого
целого.
Избрание на царство Михаила Федоровича
Романова, 300 летний юбилей какового великого исторического события вся России
торжественно отпраздновала 26 февраля 1913г., прекратило эту страшную разруху
самозванщины; великорусский центр объединился и начал собирать разрознившиеся
части государства также в единое целое. Но окраины Руси продолжали еще волноваться,
будучи иногда возбуждаемы мятежниками, изгнанными из срединных частей страны.
Особенно сильное и сравнительно долгое волнение, как продолжение и остаток
самозванщины, произошло в эту пору в нашей юговосточной, нижневолжской окраине
и в самом городе Астрахани, куда укрылся мятежный атаман Заруцкий с женой Лжедмитрия I
Мариной Мнишек и ее
маленьким сыном Иваном.
Отдаленный от центра Государства,
пустынный, малонаселенный, с разнохарактерным инородческим населением,
привольный, Астраханский край служил приютом, убежищем для удалого казачества,
для голытьбы и всякого люда, недовольного существовавшим порядком и наклонного
к разбоям, всякого рода возмущениям. Пределы самого города не раз были местом
потрясающих событий, разных волнений, сопровождавшихся часто буйными сценами
опустошения, кровопролития. Довольно вспомнить бунт в Астрахани в 1605 году,
бывший как бы отголоском общего волнения русской земли, времени ее лихолетья,
начала самозванщины. Мятежники в Астрахани во время бунта разграбили дом
первого иерарха Астрахани, архиепископа Феодосия, смело увещевавшего народ не
верить обманщику, ложно называвшего себя царем Дмитрием Ивановичем, и затем
заключили его в Троицкий монастырь. Далее донские казаки в сообществе с
Терскими взяли Астрахань, разграбили в ней богатые купеческие дома и нарекли
беглеца Василия Елагина царевичем Петром, сыном
Федора Иоанновича.
Как сравнительно недавно перед этим
завоеванный город, расположенный в обширной, совершенно открытой равнине, среди
диких, постоянно волновавшихся степей по множеству ютившихся в них
разнообразных беспокойных кочевников – Астрахань в это время выделялась по
своим значительным укреплениям и сооружениям на случай войны, осады. Она
представляла великий окраинный этап во всем низовом поволжском крае. Московское
правительство, опираясь на него, властвовало здесь и конечно употребляло все
меры, чтобы укрепить его на случай волнений, восстаний, борьбы с беспокойным
населением края или с коварными, часто враждебно относящимися к нам, соседними
прикаспийскими и прикавказскими народами и государствами. Вообще Астрахань –
великая посредница и в торговле с прилегающими азиатскими странами и народами –
уже в то время играла значительную роль
связующего звена между Европой и Азией. Понятна поэтому забота Москвы возможно
прочнее, крепче, утвердиться здесь – на этом важном конечном юго-восточном пункте государства. С самого
начала XVII в. Город и особенно кремль Астраханские были прекрасно
укреплены и вооружены; по величине и красоте Астрахань принадлежала к
значительным городам Московии по сказанию иностранных писателей: в нем много
церквей, колоколен и башен; сиены его и особенно кремля построены из хорошего
камня приличной высоты и толщины; на них стояло постоянно до 500 пушек и вообще
орудий разного рода, а в городе находился очень сильный гарнизон (Дон Хуан де
Персий, I. Стрюйс и др.). По сказанию Олеария (во 2 – половине XVII в.) при 9 приказах,
существовавших в Астрахани для ведания различными отраслями государственного
управления, было до 4500 стрельцов под началом двух воевод и нескольких
капитанов; военный гарнизон целую 1/3
города, называвшуюся поэтому специально Стрелецким городом. Всего населения в городе к началу XVII в. было свыше 10,000 чел.;
среди него уже тогда наблюдалась необычайная смесь; тут были армяне, персиане,
бухарцы, туркмены, ногайцы и другие татары, представители разных прикавказских
народцев и др., были даже индусы, но преобладали, конечно, русские и среди них
много казаков.
Отдаленное положение города,
разнообразный состав его населения, вольнаго, безпокойного в отдельных своих
часеях, при обширном безграничном почти степном просторе, создавали условия,
благоприятствующие частым смутам, мятежам или участию в них города при всякого
рода крупных государственных потрясениях, а зачиншики таких волнений,
переворотов находили благоприятную почву для помощи и поддержания себя. Смутное
время самозванщины ярко отразилось и отозвалось в нашем крае в силу указанных
условий положения и состояния его. Уже через три года после вышеуказанного
бунта 1605г. в Астрахани снова началось брожение вследствие приближении к ней
атамана (черкешенина) Заруцкого вместе с Мариною Мнишек и ее сыном. По
уничтожению самозванца Тушинского вора И.Заруцкий, увезший из Калуги Марину, не
находя для себя безопасности внутри России, с частью своих соумышленников
двинулся к восточным и южным ее пределам.
Хотя с избранием на царство Михаила
Федоровича Романова главное условие, обострявшее смуту – безгосударственное
время или междуцарствие окончилось; но впереди Московскому правительству
предстояло много усилий, чтобы успокоить, умиротворить государство, очистить
его от хищных казачьих и литовских шаек, освободить от притязаний разных
претендентов на его престол и хотя приблизительно восстановить его нарушенные
пределы. Еще до прибытия в Москву, молодой государь потребовал от бояр посылки
войска против Заруцкого, который со своими казацкими шайками держался на
Рязанской и Тульской Украине. Кроме причиняемых его шайками грабежей и
разорений он казался опасным в особенности потому, что вместе с Мариной и ее
маленьким сыном Ивашкой (якобы рожденным от Дмитрия) представлял остаток
самозванщины, все еще способной волновать глухие края своими мнимыми правами на
Московский престол. Против него отправили из Москвы князя Ивана Никитича
Одоевского меньшого, к которому на пути должны были присоединиться воеводы из
разных городов. Московское войско настигло Заруцкого под Воронежем и здесь
билось с ним целых два дня. Победа, о которой доносил Одоевский, повидимому, не
была решительная. Заруцкий после того ушел в степи и направился к Астрахани.
Некоторые казаки не хотели однако, следовать за Заруцким и пришли с повинною в
Москву, говоря, что вслед за ними будут и другие их товарищи; царь простил их и
послал под Смоленск.
Колеблющиеся, неуверенные, не знающие в
точности истинного положения дел в Мосве по своей отдаленности Астраханцы не
оказали сопротивления Заруцкому, приняли его с Мариной. Заруцкий засел в
Кремле, овладел городом, всею его военною силою и начал волновать население
края и соседних с ним сторон, призывая соединиться с ним для войны с
государством. В городе он начал с того , что убил воеводу окольничего князя Ив.
Дмитр. Хворостинина и «иных много без милости побил» (он) из тюрьмы выпустил городского
мурзу Джан-Араслана, врага князя Орды Ногайской Иштерека. К князю
И.Н.Одоевскому с товарищами, назначенному Московским правительством бороться с
Заруцким, зазимовавшему на Волге под Казанью приходили вести с севера, что
шайки казаков тянутся из уездов Белозерского, Пошехонского, чрез уезды
Углицкий, Ярославский и Романовский, к юго-востоку, пробираясь к Заруцкому.
Ногайский князь Иштерек сначала был в ссоре с Заруцким, но потом помирился, дал
сыновей в заложники и поклялся, что весной пойдет со всеми Ногаями осаждать
Самарскую крепость, а Заруцкий объявил, что весною же отправится на стругах
вверх по Волге против льду с пушками под Самарский городок и под Казань. Он
деятельно готовился к походу: заводил и покупал коней, кормил их у себя во
дворе подновлял сбрую, амуницию, оружие. Все находившиеся по берегам струги и
лодки велел собрать и перетащить в Кремль. Объявил себя за Заруцкого сначала и
город Терский в пред-Кавказе с окрестным населением. Но в Астрахани мирная,
благомыслящая часть населения повиновалась ему невольно и с нетерпением ждала
Государевых полков. Зимою пред Николиным днем Заруцкий и Марина выслали в мир
какую-то грамоту и велели всяких чинов людям прикладывать к ней руки, а
смотреть в нее не дали никому; духовенство и все люди прикладывали руки
поневоле. Купцы иноземные, бухарцы, гилянцы и другие, ограбленные Заруцким,
разбежались. Вообще беспрепятственно овладев Астраханью он хотел всячески
упрочить за собой город и край, думал отдаться затем в зависимость Персидскому
Шаху, но действовал для этого не так, как бы следовало. Жестокостями он
вооружил против себя людей всех сословий в городе, особенно духовенство, над
которым сильно издевался; он топил священников и монахов и грабил их имущество;
из серебреного кадила в Троицком монастыре в Кремле он приказал сделать для
себя стремена. «Семена Чуркина и многих добрых людей, и попов и чернецов
казнить и в воду сажает; а животы их и статки грабит, и паки кадило серебряное
в монастыре у Троицы живоначальныя взял да стремена слил себе». Так показывал в
Терках присланный сюда из Астрахани Заруцким Михалко Черной, подвергнутый
Терским воеводой Петром Головиным пытке, чтобы узнать от него, что делается в
Астрахани. Днем и ночью в ней на пытках и казнях лилась кровь добрых людей, а
сам Заруцкий разъезжал с Ногайскими татарами, которые в числе пяти или шести
сотен пили и ели у него с утра до вечера: он прикармливал их, чтобы заставить
идти с собою на весну под Самарский город и под Казань. Зимою 1613 года он
усердно начал готовиться к весеннему походу на стругах, как заявлял, под
Самару, Казань и другие волжские города, для чего пересылался с казаками
Донскими, Волжскими, Яицкими и Терскими, и звал их к себе на помощь, обольщая
надеждой на богатую добычу и обещаниями всяких вольностей. Его обещания производили
волнения и раздоры среди казачества, а Терское войско открыто приняло его
сторону. Ногайские татары со своим князем Иштереком изъявили готовность вместе
с Заруцким воевать Московское государство. Он отправил гонца и к персидскому
шаху Аббасу с той же просьбой о помощи, за которую обещал отдать ему самую
Астрахань.
Великая опасность, грозившая от
мятежного казачества с юго-востока, вызвала в столице усиленные меры для борьбы
с Заруцким. Помимо грамот с увещаниями от Царя, духовенства, бояр и великой
земской Думы и отправленные против Заруцкого воеводы кн. Иван Ник. Одоевский и
окольничий Семен Вас. Головин, с дъяком Юдиным, собрав рати в украинских
областях и зазимовав в Казани, со своей стороны также посылали увещательные
грамоты казакам, астраханскому населению; были увещания из Москвы и самому
Заруцкому прекратить воровство и злодейства. Увещания, очевидно подействовали.
Казацкие общины с их атаманами, в свою очередь, начали пересылаться между
собою, обсуждать дело в своих кругах. Тут скоро обнаружилось, что старые казаки
более наклонны были служить новоизбранному царю Михаилу, а молодые тянули к
Заруцкому ради добычи и разгула. В Астрахань на вербной неделе пришли более
пяти сотен Волжских казаков 2хотевших добыть себе зипунов», как они выражались.
Но прибытие их вместо помощи ускорило его падение.
Естественно, что господство свое
Заруцкий поддерживал здесь казнями и пытками недовольных граждан и грабежом их
имущества. Марина со своей стороны держала себя высокомерно, на подобие царицы;
она видела нерасположение граждан и боялась восстания. Памятен ей был страшный
звон московских колоколов 17 мая; она боялась того же в Астрахани и запретила
ранний благовест к заутрени в кремлевских церквах под предлогом, что ее
маленький сын пугается («жахается», «полошится») колокольного звона. Она жила в
обширных и светлых покоях воеводского дома, который служил ей дворцом здесь. С
прибытием вышеупомянутого отряда казаков Заруцкий сделался еще более жестоким и
самовластным. Но его неистовства и казни привели к тому, что торговля в городе
стала прекращаться, остановилась промышленность, благодаря рыскавшим кругом
татарам, которые хватали всех проезжих и прохожих и часто грабили их, подвоз в
город жизненных и других продуктов прекратился. Все вздорожало. Пуд пшеницы
дошел до 10 алтын, тогда как на Тереке продавали по гривне. «Зелья пищального»
хотя много было в Астрахани, и его продавали на базаре по полугривне фунт, но
свинца трудно было найти фунт и за 4 алтына.
Все это наконец вызвало открытое
восстание астраханцев; поводом к тому послужил пущенный между ними слух, что в
светлое Воскресенье должны произойти резня лучших граждан. Заруцкий с 800
Волжских казаков и несколькими сотнями других мятежников заперся в Кремле, а
восставшие граждане защищались на посаде; между той и другой стороной
происходили ожесточенные бои, начавшись со среды на страстной неделе великого
поста 1614 года.
Решительный удар делу Заруцкого
нанесло отложившееся от него ближнее к Астрахани Терское казачество. Воеводою
на Тереке был Петр Петров. Головин, по-видимому любимый жителями. Заруцкий
вздумал отделаться от него по примеру Хворостинина в Астрахани, велел взять его
и привести к себе. Но Терские люди не выдали Головина; а когда между ними также
прошел слух, что Заруцкий на Велик день (Св. Воскресенье) собирается нагрянуть
в Терский городок, чтобы казнить воеводу и непокорных людей, тамне медля
присягнули на верность царю Михаилу Федоровичу. После этого Головин отправил
под Астрахань 700 человек ратной силы под начальством стрелецкого головы
Василия Хохлова. Эта небольшая сила надеялась на помощь недовольных
астраханских людей, к которым заранее отправили грамоты. Во вторник на 6-ой
неделе вел. Поста Терское войско выступило из Терски, в среду на страстной
неделе оно уже было под Астраханью. Прибытие этого отряда дало явный перевес
восставшим астраханцам, но им все таки приходилось плохо, так как Заруцкий
приказал навести из Кремля на город все пушки, которые заранее собрал отовсюду
со стен; этим он удерживал город в повиновении. Несколько тысяч народу, более
женщин и детей (2000 мужчин и 6000 женщин и детей. Соловьев, т. IX, c. 1061)
спаслось из посада в стан Хохлова. Союзный дотоле Заруцкому Иштерек бей с
Ногайскими татарами также отложился от него и принес присягу Михаилу
Федоровичу. Хохлов привел к присяге татарских табунных голов и юртовских татар
и усилил ими свое войско. Вместе с восставшими астраханскими людьми он осадил
Заруцкого в Астрахани. Осада длилась 3 недели. В скором времени должны были прибыть
и Московские воеводы с царскими войсками. При таких обстоятельствах Заруцкий не
стал более медлить и на 3-ей неделе после Пасхи, с четверга на пятницу, 12 мая,
«о час ночи» он «побежал» из Астрахани. Сев на струга он поднялся немедленно по
Волге и остановился в 3-х верстах на малой Болде, на ногайской (левой) стороне
Волги, где простоял всю пятницу как бы в раздумье. Узнав об этом, Хохлов
немедленно занял Астрахань, привел всех жителей к присяге и тотчас вышел вслед
Заруцкому, где расположился «на песке» под городом и ночевал тут с пятницы на
субботу. Вместе с тем Хохлов распорядился послать в 4 стругах атаманов, казаков
и Астраханских стрельцов на Крымскую «правую» сторону Волги «на караулы». На
ранней заре в субботу 14 мая 1614 года караульщики Хохлова, бывшие на Крымской
стороне, дали в Астрахань знать, что Заруцкий с Мариною бежит на низ Волгою под Астрахань, стараясь видимо
прорваться к морю. Тогда Хохлов двинулся на него со всей своей военной силой и
против Астрахани самой, когда тот спустился сверху реки, набросился на него. В
виду самого города произошла кровавая битва. Астраханские служилые люди и с
Терскими со всеми ратными людьми набросились на плывших разбойников и 2иных
побили до смерти, а иные де многие потонули на Волге и живых де многих Волжских
и прежних его воров атаманов и казаков поимали». Заруцкому с Мариной удалось
прорваться вниз по Волге, но многие из мятежников метались пред погонею на
берег, оставляли свои струги и убегали в поле, скрывались в камышах, а
некоторые потонули в реке. В этом бои были закончены: тетка Марины литовка
Варвара Казановская, слуга ее, Ивашка Попруцкий, литовский поп Антон и 160
волжских казаков с атаманом Иваном Афанасьевым. Из 93 стругов у Заруцкого
осталось только33. 29 мая один из стрельцов, бывший нарыбном учуге в низовьях
Волги, известил, что видел Заруцкого с Мариной.
По этому известию Хохлов отправил на
указанное место погоню, но узнал, что беглецы, выплывали в море, повернули в
Яик (Урал).
1 июня прибыл в Астрахань Одоевский
и тотчас отправил самого Хохлова с вестью в Москву, и 7 июня выслал на Яик
отряд под начальством стрелецких голов Гордея Пальчикова и Севастьяна Онучина.
Послванные, плывя вверх по Яику, напали на след, где останавливались Заруцкий с
Мариной и 24 июня наткнулись на воровской табор: он стоял на Медвежьем острове,
посреди лесистых берегов Яика. С Заруцким и Мариной было до 600 волжских
казаков. Они сделали на острове острог. Всем заправлял атаман Треня-Ус: он ни в
чем не давал никакой воли Заруцкому и Марине; даже отнял у последней сына и
держал при себе. Стрельцы осадили воров. Казаки не ожидали гостей, не вступили
в битву со стрельцами, а на другой же день связали Заруцкого и Марину и выдали
с сыном, да с каким то чернецом Николаем, а сами объявили, что целуют крест
Михаилу Федоровичу. Треня-Ус бежал и несколько времени после того разбойничал.
6 июля стрелецкие головы пленников привезли в Астрахань. Князь Одоевский
немедля послал этих двух голов в Москву к Государю «с сеунчом»(донесением); а
вслед за ним 12 июля отправил Марину с сыном под сильным конвоем (600стрельцов)
и Заруцкого под особым конвоем (230стр.) в Казань, до государева указу, не смея
держать их в Астрахани, по причине «смуты и шаткости». Начальники конвоя имели
приказ, в случае нападения более многочисленного воровского
отряда, побить своих
пленников. Московское правительство было очень обрадовано поимкою опасных
врагов и, конечно поспешило вытребовать их в столицу. Марину с сыном вез
скованную стрелецкий голова Михайло Соловцов с 500 человек самарских стрельцов.
В таком виде в августе прибыла Марина в Москву, куда 8 лет тому назад въезжала
с торжеством в великолепной обстановке в первый раз, как царица. Об участи ее и
спутников имеет только краткое известие: Заруцкого посадили на кол, 4-х летнего
сына Марины Ивана всенародно повесили за Серпуховскими воротами, а сама Марина
умерла в тюрьме от болезни и «с тоски по своей воле». Польские писатели
говорят, что Марину утопили в проруби.
Так окончила свою бурную, и полную великих превратностей, жизнь эта
женщина «от которой по всему Московскому государству…учинилось» по выражению
одной увещательной грамоты 1614 г., посланной от Земской Думы Волжскому
казачьему войску. (Иловойский. И.Р. т. IV).
Такие ужасы смуты, мятежа пережила
ровно 300 лет назад наша отдаленная Астрахань так освободилась от насилий и
неистовства Заруцкого «с товарищи». Службою и радением честных, доблестных
русских людей очистилась и учинилась под высокою рукою молодого новоизбранного
Царя по прежнему и «со всем Московским Государством в миру и в благом
соединении». После этого печального, кровавого эпизода в нашей истории и вообще уже время смуты минует… Она не
могла уже возникнуть вновь. Все ее усилия разбивались о твердость и
самоотвержение русских людей, окруживших юного царя… Они напрягли все силы к
спасению русского народа от грозивших ему бедствий. Земля откликнулась на их
призыв: помощь и деньгами и ратными людьми явилась отовсюду и вскоре тишина и
порядок всюду восторжествовали над смутой и своевольною неурядицей.
К. Малиновский
От авторов учебного пособия
В настоящем издании орфография
приведена в соответствие с требованиями современного русского языка.
Пунктуация, лексический состав текста
и курсив оставлены без изменений.